И, как с небес добывший крови сокол, спускалось сердце на руку к тебе
Светлый зверь и его зверята.
Пурпур крови, хрусталь и мята.
Где бы ни был ты – ветер, дом.
Полудевушка-полуголубь
держит голову в лапках голых.
Пламенеет глубокий дол.
Где бы ни был ты – ветер, крылья.
Холст, покрытый зарёй и пылью;
на холсте – лебеда и глаз.
Три реки под ступнёй горящей.
Камень мыслящий, говорящий.
Сгусток света, прозрачный вяз.
Начинается время жатвы:
пепел жертвы, в кулак зажатый,
жёлтый порох, осенний бром.
Полуюноша-полуклевер
изумлённо глядит на север,
и повозка из льна и воска
растворяется за бугром
Пурпур крови, хрусталь и мята.
Где бы ни был ты – ветер, дом.
Полудевушка-полуголубь
держит голову в лапках голых.
Пламенеет глубокий дол.
Где бы ни был ты – ветер, крылья.
Холст, покрытый зарёй и пылью;
на холсте – лебеда и глаз.
Три реки под ступнёй горящей.
Камень мыслящий, говорящий.
Сгусток света, прозрачный вяз.
Начинается время жатвы:
пепел жертвы, в кулак зажатый,
жёлтый порох, осенний бром.
Полуюноша-полуклевер
изумлённо глядит на север,
и повозка из льна и воска
растворяется за бугром